Глава 17
Мало кто из детей может похвастать тем, что точно помнит день, когда впервые увидел своего отца. Виттория Ветра была именно таким исключением из общего правила. Ей было восемь лет. Брошенная родителями, которых она не знала, девчушка жила в «Орфанотрофио ди Сьена» – католическом сиротском приюте близ Флоренции.
В тот день шел дождь. Монахини уже дважды приглашали ее обедать, но девочка притворялась, что не слышит. Она лежала во дворе, наблюдая, как падают дождевые капли, ощущая, как они небольно ударяются о ее тело, и пыталась угадать, куда упадет следующая.
«Да не слышу я вас!» – мысленно огрызнулась Виттория.
Она уже промокла до нитки, когда из дома вышел молодой священник. Она его не знала, в приюте он был новеньким. Виттория съежилась в ожидании, что он схватит ее за шиворот и потащит под крышу. Однако священник, к ее изумлению, не сделал ничего подобного. Вместо этого он растянулся рядом с ней прямо в большущей луже.
– Говорят, ты всех замучила своими вопросами, – обратился к ней священник.
– А что в этом плохого? – тут же спросила Виттория.
– Выходит, это правда, – рассмеялся он.
– А чего вы сюда пришли? – грубовато поинтересовалась дерзкая девчонка.
– Так ведь не одной тебе интересно, почему с неба падают капли.
– Мне-то как раз неинтересно, почему они падают. Это я уже знаю!
– Да что ты говоришь! – удивленно взглянул на нее священник.
– Конечно! Сестра Франциска рассказывала, что дождевые капли – это слезы ангелов, которые они льют с небес, чтобы смыть с нас наши грехи.
– Ого! Теперь все понятно! – восхитился он.
– А вот и нет! – возразила юная естествоиспытательница. – Они падают потому, что все падает. Падает все! Не одни только дождевые капли.
– Знаешь, а ведь ты права, – озадаченно почесал в затылке священник. – Действительно, все падает. Должно быть, гравитация действует.
– Чего-чего?
– Ты что, не слышала о гравитации? – недоверчиво посмотрел на нее священник.
– Нет, – смутилась Виттория.
– Плохо дело, – сокрушенно покачал головой он. – Гравитация может дать ответы на множество вопросов.
– Так что за штука эта ваша гравитация? – Сгорая от любопытства, Виттория даже приподнялась на локте и решительно потребовала: – Рассказывайте!
– Не возражаешь, если мы обсудим это за обедом? – хитро подмигнул ей священник.
Молодым священником был Леонардо Ветра. Хотя в университете его неоднократно отмечали за успехи в изучении физики, он подчинился зову сердца и поступил в духовную семинарию. Леонардо и Виттория стали неразлучными друзьями в пронизанном одиночеством мире монахинь и жестких правил.
Виттория частенько смешила Леонардо, помогая ему разогнать тоску, и он взял ее под свое крыло. Он рассказал ей о таких восхитительных явлениях природы, как радуга и реки. От него она узнала о световом излучении, планетах, звездах… обо всем окружающем мире, каким его видят Бог и наука.
Девочка же была просто счастлива. Ей было неведомо тепло отцовской заботы. В то время как другие взрослые шлепком, порой весьма увесистым, обрывали ее приставания с вопросами, Леонардо часами терпеливо растолковывал Виттории всякие премудрости, знакомил ее с интереснейшими, умнейшими книгами.
Более того, он даже искренне интересовался, что она сама думает по тому или иному поводу. Виттория молила Бога, чтобы Леонардо оставался рядом с ней вечно. Однако настал день, когда мучившие ее кошмарные предчувствия оправдались. Отец Леонардо сообщил, что покидает приют.
– Уезжаю в Швейцарию, – сообщил он ей. – Мне предоставили стипендию для изучения физики в Женевском университете.
– Физики? – не поверила своим ушам Виттория. – Я думала, вы отдали свое сердце Богу!
– Бога я люблю всей душой, – подтвердил Леонардо. – Именно поэтому и решил изучать его Божественные заповеди. А законы физики – это холсты, на которых Бог творит свои шедевры.
Виттория была сражена. Но у него была для нее еще одна новость. Оказывается, он переговорил с вышестоящими инстанциями, и там дали согласие на то, чтобы отец Леонардо удочерил сироту Витторию.
– А ты сама хочешь, чтобы я тебя удочерил? – с замирающим сердцем спросил Леонардо.
– А как это? – не поняла Виттория.
Когда он ей все объяснил, она бросилась ему на шею и минут пять заливала сутану слезами радости.
– Да! Хочу! Да! Да! Хочу! – всхлипывая, вскрикивала она, вне себя от нежданного счастья.
Леонардо предупредил, что они будут вынуждены ненадолго расстаться, пока он не устроится в Швейцарии, однако пообещал, что разлука продлится не более полугода. Для Виттории это были самые долгие в жизни шесть месяцев, но слово свое Леонардо сдержал. За пять дней до того, как ей исполнилось девять лет, Виттория переехала в Женеву. Днем она ходила в Женевскую международную школу, а по вечерам ее образованием занимался приемный отец.
Спустя три года Леонардо Ветра пригласили на работу в ЦЕРН. Отец и дочь попали в страну чудес, какой Виттория не могла вообразить даже в самых дерзких мечтах.
Виттория Ветра, словно в оцепенении, шагала по туннелю. Поглядывая на свое искаженное отражение в хромированной поверхности трубы ускорителя, она остро ощущала отсутствие отца. Обычно Виттория пребывала в состоянии незыблемого мира с самой собой и полной гармонии со всем, что ее окружало.
Звонок Колера раздался, когда на Балеарах было десять часов утра. «Твой отец убит. Возвращайся домой немедленно!..» Несмотря на то что на раскаленной палубе катера было удушающе жарко, ледяной озноб пробрал ее до самых костей. Бездушный механический тон, которым Колер произнес эти страшные слова, был еще больнее, нежели сам их смысл.
И вот она дома. Да какой же теперь это дом? ЦЕРН, ее единственный мир с того дня, как ей исполнилось двенадцать лет, стал вдруг чужим. Ее отца, который превращал центр в страну чудес, больше нет.
Дыши ровнее и глубже, приказала себе Виттория, но это не помогло привести в порядок мечущиеся в голове мысли. Кто убил отца? За что? Откуда взялся этот американский «специалист»? Почему Колер так рвется к ним в лабораторию? Вопросы один за другим все быстрее вспыхивали у нее в мозгу.
Колер говорил о возможной связи убийства с их нынешним проектом. Какая может быть здесь связь? Никто не знал, над чем они работают! Но даже если кому-то и удалось что-то разнюхать, зачем убивать отца?
Приближаясь к лаборатории, Виттория вдруг подумала, что сейчас обнародует величайшее достижение его жизни, а отец при этом присутствовать не будет. Этот торжественный момент виделся ей совсем по-другому. Она представляла себе, что отец соберет в своей лаборатории ведущих ученых центра и продемонстрирует им свое открытие, с потаенным ликованием глядя на их ошеломленные, растерянные, потрясенные лица.
Затем, сияя отцовской гордостью, объяснит присутствующим, что, если бы не одна из идей Виттории, осуществить этот проект он бы не смог… что его дочь прямо и непосредственно участвовала в осуществлении такого выдающегося научного прорыва. Виттория почувствовала, как к горлу подкатил горький комок.
Максимилиан Колер. Der König. Кайзер.
Еще с самого детства Виттория испытывала к этому человеку глубокую неприязнь. Нет, с течением времени она стала уважать могучий интеллект директора, однако его ледяную холодность и неприступность по-прежнему считала бесчеловечными… Этот человек являл собой прямую противоположность ее отцу, который был воплощением сердечного тепла и доброты.
«Гений, – тоскливо подумала она, – отец… Папа, папочка. Убит…»
В лабораторию Леонардо Ветра вел длинный, стерильной чистоты коридор, от пола до потолка облицованный белым кафелем. У Лэнгдона почему-то появилось ощущение, что он попал в подземную психушку. По стенам коридора тянулись дюжины непонятно что запечатлевших черно-белых фотографий в рамках.
И хотя Лэнгдон посвятил свою карьеру изучению символов, эти изображения не говорили ему ничего. Они выглядели как беспорядочная коллекция негативов, вкривь и вкось исчерченных какими-то хаотическими полосами и спиралями. Современная живопись? Накушавшийся амфетамина Джексон Поллок?[24] Лэнгдон терялся в догадках.
– Разброс осколков. Зафиксированный компьютером момент столкновения частиц, – заметив, видимо, его недоумение, пояснила Виттория и указала на едва видимый на снимке след. – В данном случае наблюдаются Z-частицы. Отец открыл их пять лет назад. Одна энергия – никакой массы.
Неужели? Материя есть энергия? Лэнгдон насторожился. Это уже скорее смахивает на дзэн.[25] Он еще раз посмотрел на тонюсенькие черточки на фотографии. Интересно, что скажут его приятели с физфака в Гарварде, когда он признается им, что провел выходные в большом адроновом коллайдере,[26] наслаждаясь видом Z-частиц?
– Виттория, – сказал Колер, когда они подошли к стальным дверям весьма внушительного вида, – должен признаться, что сегодня утром я уже спускался вниз в поисках вашего отца.
– Неужели? – слегка покраснев, произнесла девушка.
– Именно. И представьте мое изумление, когда вместо нашего стандартного цифрового замка я обнаружил нечто совершенно иное… – С этими словами Колер показал на сложный электронный прибор, вмонтированный в стену рядом с дверью.
– Прошу прощения, – сказала Виттория. – Вы же знаете, насколько серьезно он относился к вопросам секретности. Отец хотел, чтобы в лабораторию имели доступ лишь он и я.
– Понимаю, – ответил Колер. – А теперь откройте дверь.
Виттория не сразу отреагировала на слова шефа, но затем, глубоко вздохнув, все же направилась к прибору в стене.
К тому, что произошло после, Лэнгдон оказался совершенно не готов.
Виттория подошла к аппарату и, склонившись, приблизила правый глаз к выпуклой, чем-то похожей на окуляр телескопа линзе. После этого она надавила на кнопку. В недрах машины раздался щелчок, и из линзы вырвался лучик света. Лучик двигался, сканируя глазное яблоко так, как сканирует лист бумаги копировальная машина.
– Это – сканер сетчатки, – пояснила она. – Безупречный механизм. Распознает строение лишь двух сетчаток – моей и моего отца.
Роберт Лэнгдон замер. Перед его мысленным взором во всех ужасающих деталях предстал мертвый Леонардо Ветра. Лэнгдон снова увидел окровавленное лицо, одинокий, смотрящий в пространство карий глаз и пустую, залитую кровью глазницу. Он попытался не думать об ужасающем открытии… но спрятаться от правды было невозможно. На белом полу прямо под сканером виднелись коричневатые точки. Капли запекшейся крови.
Виттория, к счастью, их не заметила.
Стальные двери заскользили в пазах, и девушка вошла в помещение.
Колер мрачно посмотрел на Лэнгдона, и тот без труда понял значение этого взгляда: «Я же говорил вам, что похищение глаза преследует иную… гораздо более важную цель».
Глава 21
– Думаю, вы слышали об антивеществе, мистер Лэнгдон? – спросила Виттория. Ее смуглая кожа резко контрастировала с белизной лаборатории.
Лэнгдон поднял на нее глаза. Он вдруг ощутил себя полным тупицей.
– Да… В некотором роде.
– Вы, видимо, смотрите по телевизору сериал «Звездный путь», – с едва заметной усмешкой сказала девушка.
– Моим студентами он очень нравится… – начал он, покраснев, однако тут же взял себя в руки и серьезно продолжил: – Антивещество служит главным топливом для двигателей звездного крейсера «Энтерпрайз». Не так ли?
– Хорошая научная фантастика уходит корнями в настоящую науку, – утвердительно кивнув, ответила Виттория.
– Значит, антивещество действительно существует?!
– Да, как природное явление. Все имеет свою противоположность. Протоны и электроны, кварки и антикварки. На субатомном уровне существует своего рода космическая симметрия. Антивещество по отношению к веществу то же самое, что инь и ян в китайской философии.
Лэнгдон сразу вспомнил о дуализме Галилея.
– Ученым еще с 1918 года известно, что Большой взрыв породил два вида вещества, – сказала Виттория. – Один – тот, который мы имеем здесь, на Земле. Из него состоят скалы, деревья, люди. Другой вид вещества находится где-то в иных частях Вселенной. Это вещество полностью идентично нашему, за исключением того, что все частицы в нем имеют противоположный заряд.
– Но хранить частицы антивещества невозможно, – сказал, возникнув словно из тумана, Колер. Теперь в его голосе звучало сомнение. – Технологий для этого не существует. Как насчет нейтрализации?
– Отцу удалось создать вакуум с обратной поляризацией, что, в свою очередь, позволило извлечь частицы вещества из ускорителя до того, как они успели исчезнуть.
– Но вакуум одновременно с антивеществом извлечет и обычную материю. Я лично не вижу способа разделить частицы, – с недовольным видом возразил Колер.
– Для этой цели папа использовал сильное магнитное поле. Частицы вещества ушли по дуге вправо, а антивещества – влево. У них, как известно, противоположная полярность.
И в этот момент стена скептицизма, которой окружил себя Колер, похоже, дала первую трещину. Он с изумлением посмотрел на Витторию и зашелся в приступе кашля.
– Неверо… ятно, – выдавил он, вытирая губы. – Но пусть даже… – у Лэнгдона сложилось впечатление, что разум директора продолжал сопротивляться, – …вакуум и магниты возымели действие, все равно эти сферические сосуды изготовлены из вещества. А ведь антивещество невозможно хранить в сосудах из нашей обычной материи. Вещество и антивещество мгновенно вступят в реакцию…
– Образцы антиматерии не касаются стенок сосудов, – ответила, явно ожидавшая этого вопроса Виттория. – Они находятся в подвешенном состоянии. Эти сосуды называются «ловушками антивещества», поскольку они буквально затягивают его в центр сферы и удерживают на безопасном расстоянии от стенок.
– В подвешенном состоянии? Но… каким образом?
– В точке пересечения двух магнитных полей. Можете взглянуть.
Виттория прошла через всю комнату и взяла какой-то большой электронный прибор. Эта хитроумная штуковина больше всего походила на лучевое ружье из детских комиксов. Широкий, похожий на пушечный ствол, лазерный прицел сверху и масса электронных приспособлений в нижней части.
Директор, казалось, пребывал в полном замешательстве.
– Неужели вам удалось добыть видимое количество?
– Пятьсот нанограммов.[29] В виде жидкой плазмы, состоящей из миллионов позитронов.
– Миллионов?! Но до сих пор во всех лабораториях мира удалось выделить лишь несколько частиц антивещества…
– Ксенон, – быстро ответила Виттория. – Папа пропустил луч через пото к ксенона, который отнял у частиц все электроны. Детали эксперимента он держал в тайне, но мне известно, что отец одновременно впрыскивал в ускоритель струю чистых электронов.
Лэнгдон уже и не пытался что-либо понять. «Неужели они говорят по-английски?» – думал он.
Колер замолчал, сдвинув брови. Затем он судорожно вздохнул и откинулся на спинку кресла – так, словно его сразила пуля.
– Но это означает, что технически мы…
– Именно. Мы имеем возможность получить большое количество антивещества.
Колер посмотрел на металлические стержни, поддерживающие сферические сосуды, неуверенно подкатил к тому, на котором был закреплен зрительный прибор, и приложил глаз к окуляру. Он долго смотрел, не говоря ни слова. Затем оторвался от визира, обессиленно откинулся на спинку кресла и вытер покрытый потом лоб. Морщины на его лице разгладились.
– Боже мой… вы действительно это сделали, – прошептал он.
– Это сделал мой отец, – уточнила Виттория.
– У меня просто нет слов…
– А вы не хотите взглянуть? – спросила девушка, обращаясь к Лэнгдону.
Совершенно не представляя, что он может увидеть, Лэнгдон подошел к стержням. С расстояния в один фут сосуд по-прежнему казался пустым. То, что находилось внутри, имело, по-видимому, бесконечно крошечные размеры. Американец посмотрел в окуляр, но для того, чтобы сфокусировать взгляд на содержимом прозрачной сферы, ему потребовалось некоторое время.
И наконец он увидел это.
Объект находился не на дне сосуда, как можно было ожидать, а плавал в самом центре сферы. Это был мерцающий, чем-то похожий на капельку ртути шарик. Поддерживаемый неведомыми магическими силами, шарик висел в пространстве. По его поверхности пробегал муар отливающих металлом волн.
Шарик антивещества напомнил Лэнгдону о научно-популярном фильме, в котором демонстрировалось поведение в невесомости капли воды. Несмотря на то что шарик был микроскопическим, Лэнгдон видел все углубления и выпуклости, возникающие на поверхности витающей в замкнутом пространстве плазмы.
– Оно… плавает, – произнес специалист по религиозной символике.
– И слава Богу, – ответила Виттория. – Антивещество отличается крайней нестабильностью. По своей энергетической сущности оно является полной противоположностью обычного вещества, и при соприкосновении субстанций происходит их взаимное уничтожение. Удерживать антивещество от контакта с веществом очень сложно, потому что все – буквально все! – что имеется на Земле, состоит из обычного вещества. Образцы при хранении не должны ничего касаться – даже воздуха.
Лэнгдон был потрясен. Неужели можно работать в полном вакууме?
– Скажи, – вмешался Колер, – а эти, как их там… «ловушки антивещества» тоже изобрел твой отец?
– Вообще-то их придумала я, – несколько смущенно ответила она.
Колер поднял на нее вопросительный взгляд, ожидая продолжения.
– Когда папа получил первые частицы антивещества, он никак не мог их сохранить, – скромно потупившись, сказала Виттория. – Я предложила ему эту схему. Воздухонепроницаемая оболочка из композитных материалов и разнополюсные магниты с двух сторон.
– Похоже, что гениальность твоего отца оказалась заразительной.
– Боюсь, что нет. Я просто позаимствовала идею у природы. Аргонавты[30] удерживают рыбу в своих щупальцах при помощи электрических зарядов. Тот же принцип использован и здесь. К каждой сфере прикреплена пара электромагнитов. Противоположные магнитные поля пересекаются в центре сосуда и удерживают антивещество в удалении от стен. Все это происходит в абсолютном вакууме.
Лэнгдон с уважением посмотрел на шарообразный сосуд. Антивещество, свободно подвешенное в вакууме. Колер был прав. Этого мог добиться лишь гений.
– Где размещены источники питания электромагнитов? – поинтересовался Колер.
– В стержне под ловушкой. Основания сфер имеют контакт с источником питания, и подзарядка идет постоянно.
– А что произойдет, если поле вдруг исчезнет?
– В этом случае антивещество, лишившись поддержки, опустится на дно сосуда, и тогда произойдет его аннигиляция, или уничтожение, если хотите.
– Уничтожение? – навострил уши Лэнгдон. Последнее слово ему явно не понравилось.
– Да, – спокойно ответила Виттория. – Вещество и антивещество при соприкосновении мгновенно уничтожаются. Физики называют этот процесс аннигиляцией.
– Понятно, – кивнул Лэнгдон.
– Реакция с физической точки зрения очень проста. Частицы материи и антиматерии, объединившись, дают жизнь двум новым частицам, именуемым фотонами. А фотон – не что иное, как микроскопическая вспышка света.
О световых частицах – фотонах Лэнгдон где-то читал. В той статье их называли самой чистой формой энергии. Немного поразмыслив, он решил не спрашивать о фотонных ракетах, которые капитан Кёрк[31] использовал против злобных клинганов.
– Итак, если электромагниты откажут, произойдет крошечная вспышка света? – решил уточнить он.
– Все зависит от того, что считать крошечным, – пожала плечами Виттория. – Сейчас я вам это продемонстрирую.
Она подошла к одному из стержней и принялась отвинчивать сосуд.
Колер неожиданно издал вопль ужаса и, подкатившись к Виттории, оттолкнул ее руки от прозрачной сферы.
– Виттория, ты сошла с ума!
Глава 23
Колер молча смотрел через затененное стекло в аннигиляционную камеру. То, что он увидел, его потрясло. Рядом с ним стоял Роберт Лэнгдон, которого этот спектакль поразил еще больше.
– Я хочу видеть отца, – потребовала Виттория. – Я показала вам лабораторию, а теперь желаю взглянуть на папу.
Колер медленно отвернулся от окна. Слов девушки директор, судя по всему, просто не слышал.
– Почему вы с отцом так долго ждали, Виттория? Об этом открытии вам следовало немедленно сообщить мне.
На это имеются десятки причин, подумала девушка, а вслух произнесла:
– Если не возражаете, директор, мы все это обсудим позже. А сейчас я хочу увидеть папу.
– Ты представляешь, к каким последствиям может привести это открытие?
– Естественно! – резко бросила Виттория. – К росту доходов ЦЕРНа! Значительному росту. А сейчас я настаиваю…
– Теперь я понимаю, почему вы все держали в тайне, – гнул свое Колер, явно стараясь уязвить собеседницу. – Ты и твой отец опасались, что совет директоров потребует запатентовать вашу технологию.
– Она должна быть запатентована, – сердито ответила Виттория, понимая, что директору все же удалось втянуть ее в спор. – Технология производства антивещества – дело слишком серьезное и весьма опасное. Мы с отцом не спешили с сообщением, чтобы усовершенствовать процесс и сделать его более безопасным.
– Иными словами, вы не доверяли совету, опасаясь, что он пожертвует наукой во имя своей алчности?
Виттория была поражена тем, с каким равнодушием директор произнес эти слова.
– Имелись и другие мотивы, – сказала она. – Папа не торопился, желая представить свое открытие в самом лучшем свете.
– И что же это должно означать?
«Ты еще спрашиваешь, что это должно означать?» – подумала она, а вслух сказала:
– Вещество из энергии, нечто из ничего… Но ведь это, по существу, научно доказывает возможность акта Творения. Разве не так?
– Значит, он не хотел, чтобы религиозные последствия его открытия погибли под натиском коммерциализации?
– В некотором роде – да.
– А ты?
Виттория, как ни странно, придерживалась диаметрально противоположных взглядов. Коммерческая сторона вопроса имела решающее значение для успешного внедрения любого нового источника энергии. Хотя антивещество, как источник чистой энергии, обладало неограниченным потенциалом, преждевременное разглашение тайны грозило тем, что новый вид экологически чистой энергии пострадает от политики и враждебного пиара так, как до него ядерная и солнечная энергия.
Ядерная энергия получила распространение до того, как стала безопасной, и в результате произошло несколько катастроф. Солнечная энергия начала использоваться, еще не став экономически выгодной, и инвесторы потеряли большие деньги. В результате оба вида энергии имели скверную репутацию, и перспективы их применения были туманны.
– Мои задачи не столь грандиозны. Я вовсе не стремилась примирить науку и религию.
– Тобой больше двигала забота об окружающей среде? – высказал предположение Колер.
– Неисчерпаемый источник энергии. Никаких открытых выработок. Полное отсутствие радиации и иных видов загрязнения. Использование энергии антивещества могло бы спасти нашу планету…
– Или уничтожить, – саркастически фыркнул Колер. – Все зависит о того, кто станет ее использовать и с какой целью. Кто еще знает о вашем открытии? – спросил директор. От его слов, как и от всей его сгорбленной фигуры, вдруг повеяло леденящим холодом.
– Никто, – ответила Виттория. – Я вам это уже говорила.
– В таком случае… почему ты полагаешь, что твой отец убит?
– Понятия не имею, – сказала девушка, напрягшись всем телом. – У него были враги здесь, в ЦЕРНе, и вы об этом знаете. Но это никак не было связано с антивеществом. Мы поклялись друг другу хранить открытие в тайне еще несколько месяцев. До тех пор, пока не будем готовы.
– И ты уверена, что твой отец хранил молчание?
Этот вопрос вывел Витторию из себя.
– Папа всегда хранил даже более суровые обеты, чем этот!
– А ты сама никому не проговорилась?
– Конечно, нет!
Колер вздохнул и замолчал, словно для того, чтобы хорошенько продумать то, что собирался сказать.
– Допустим, что кто-то каким-то образом смог об этом узнать, – после довольно продолжительной паузы произнес он. – Допустим также, что этот неизвестный получил доступ в лабораторию. За чем, по твоему мнению, этот гипотетический взломщик мог охотиться? Не хранил ли твой отец здесь свои рабочие тетради или иные документы?
– Директор, я терпеливо отвечала на ваши вопросы и теперь хочу получить ответ на свои. Вы продолжаете твердить о возможном взломе, хотя сами видели наш сканер глазного дна. Мой отец чрезвычайно серьезно относился к вопросам безопасности и проявлял исключительную бдительность.
– Умоляю тебя, успокой мое сердце, – умоляющим голосом произнес Колер, ввергнув девушку в замешательство. – Что здесь могло пропасть?
– Представления не имею, – сердито ответила она, оглядывая лабораторию. Все образцы антивещества находились на своих местах. Рабочее место ее отца тоже не претерпело никаких изменений. – Сюда никто не входил, – наконец объявила Виттория. – Здесь, наверху, все находится в полном порядке.
– Наверху? – удивленно переспросил Колер.
– Да, в верхней лаборатории, – машинально произнесла девушка.
– Значит, вы пользовались и нижней лабораторией?!
– Да, но только как хранилищем.
Колер снова зашелся в кашле. Откашлявшись, он подкатился ближе к Виттории и просипел:
– Вы использовали камеру «Оп-Мат» для хранения? Хранения чего?
«Опасных материалов! Чего же еще?» – возмущенно подумала Виттория и ответила:
– Для хранения антивещества.
Колер от изумления даже приподнялся на подлокотниках кресла.
– Неужели существуют и другие образцы? Какого дьявола ты мне об этом не сказала?!
– Я собиралась сказать, но вы не дали мне этого сделать.
– Необходимо проверить эти образцы, – бросил Колер. – И немедленно!
– Образец, – поправила его Виттория. – В единственном экземпляре. И он, как я полагаю, в полном порядке. Никто не мог…
– Только один? – спросил директор. – А почему он не здесь?
– Отец хотел, чтобы этот образец на всякий случай хранился в скальных породах. Просто он больше, чем все остальные…
Тревожные взгляды, которыми обменялись Колер и Лэнгдон, не ускользнули от внимания девушки.
– Вы создали образец, масса которого больше пятисот нанограммов? – наезжая на Витторию креслом, спросил директор ЦЕРНа.
– Это было необходимо, – сказала она. – Требовалось доказать, что экономический порог затраты/выпуск может быть успешно преодолен.
Она знала, что соотношение финансовых затрат и объема полученной новой энергии является важнейшим фактором, влияющим на ее внедрение. Никто не станет возводить вышку ради добычи одного барреля нефти. Но если та же вышка при минимальных дополнительных затратах сможет выдать миллионы баррелей, за дело стоит взяться.
Точно так же и с антивеществом. Работа шестнадцатимильного ускорителя для создания крошечного образца антиматерии требовала гораздо большей энергии, чем та, которую можно было получить от него. Для того чтобы доказать экономическую целесообразность производства и использования антивещества, требовалось создать образец с гораздо большей массой.
Отец вначале не решался создать большой образец, но потом все же уступил давлению дочери. Для того чтобы антивещество было воспринято серьезно, говорила она, необходимо доказать кое-что. Во-первых, возможность производства достаточного количества материала по умеренной цене, и, во-вторых, то, что этот материал можно безопасно хранить.
В конце концов дочь победила, и отец неохотно поменял свою первоначальную, достаточно обоснованную точку зрения. Но одновременно он выдвинул весьма жесткие условия безопасности. Леонардо Ветра настоял на том, чтобы антивещество хранилось в камере для опасных материалов – в небольшом, вырубленном в коренном граните помещении на глубине семидесяти пяти футов от поверхности земли. Помимо этого, отец потребовал, чтобы об этом образце, кроме них двоих, не знал никто.
– Виттория, – напряженным голосом произнес Колер, – какого размера образец вам удалось создать?
Виттория помимо воли ощутила внутреннее удовлетворение. Она знала, что упоминание о массе полученного отцом и ею вещества способно сразить наповал даже самого великого Максимилиана Колера. Перед ее мысленным взором предстал хранящийся в недрах земли образец.
Виттория набрала полную грудь воздуха и выпалила:
– Ровно четверть грамма!
– Что?! – Кровь отлила от лица Колера, и у него снова начался приступ кашля. – Чет… Чет… Четверть грамма?! Это же эквивалентно почти… пяти килотоннам!
Килотонна! Виттория ненавидела это слово. Ни она, ни ее отец никогда им не пользовались. Килотонна была мерой энергии, которая выделялась при взрыве тысячи тонн тринитротолуола. Килотоннами измеряется мощность ядерного оружия. Отец и она измеряли энергию в электронвольтах и джоулях, и энергия, которую они создавали, была направлена на созидание.
– Но антивещество такой массы способно уничтожить буквально все в радиусе полумили! – воскликнул Колер.
– Да, если произойдет мгновенная аннигиляция, – согласилась Виттория. – Но этого никто не допустит.
– За исключением тех, у кого есть иные намерения. Или в том случае, если ваш источник питания даст сбой, – произнес Колер, направляя колеса своего кресла к лифту.
– Именно поэтому папа держал его в хранилище «Оп-Мат» с надежнейшей системой электропитания и более чем достаточной защитой.
– И вы поставили в «Оп-Мат» дополнительный запор? – с надеждой спросил Колер.
– Да. Еще одну систему сканирования сетчатки.
В ответ директор бросил всего лишь два слова:
– Вниз. Немедленно!
Грузовой лифт камнем падал в бездну.
Еще на семьдесят пять футов ближе к центру Земли.
Виттории казалось, что она физически ощущает страх, который испытывали оба мужчины. Лицо Колера, обычно лишенное всяких эмоций, на сей раз искажала гримаса ужаса. «Я знаю, – думала Виттория, – что образец очень велик, но те меры предосторожности, которые мы…»
Довести мысль до конца девушка не успела. Лифт замер на дне шахты. Двери кабины открылись, и Лэнгдон увидел перед собой вырубленный в камне коридор, заканчивающийся тяжелым стальным щитом. «Оп-Мат».
В стене рядом со стальным щитом, оказавшимся при ближайшем рассмотрении дверью, располагался сканер сетчатки, идентичный тому, который Лэнгдон видел наверху.
Глава 31
Стратоплан «Боинг Х-33» с ревом взмыл в небо и, описав высокую дугу, помчался на юг в направлении Рима. Лэнгдон сидел в полном молчании. Последние пятнадцать минут он находился словно в тумане. Лишь сейчас, закончив рассказывать Виттории об иллюминатах и их заговоре против Ватикана, он до конца понял масштаб и значение происходящих событий.
«Что я делаю, дьявол меня побери?! – спрашивал себя Лэнгдон. – Следовало сбежать, пока у меня имелась такая возможность!» Впрочем, в глубине души он прекрасно понимал, что такой возможности у него никогда не было.
Его здравый смысл громко протестовал, требуя немедленно вернуться в Бостон. Однако любопытство ученого оказалось сильнее, чем призывы к благоразумию. Его многолетнее убеждение в том, что деятельность братства «Иллюмината» сошла на нет, похоже, в одно мгновение обратилось в прах.
Но какая-то часть его разума требовала подтверждения. Требовала доказательств. Кроме того, в нем говорила и элементарная совесть. Колер тяжело болен, и Виттория осталась в одиночестве. Если накопленные им за многие годы познания способны помочь, то моральный долг требует, чтобы он летел в Рим.
В Рим его звало еще и нечто иное, то, в чем Лэнгдон стыдился признаться самому себе. Ужас, который он испытал, узнав о местонахождении антивещества, объяснялся беспокойством даже не столько за жизнь многих людей, сколько за судьбу сокровищ искусства, хранившихся в Ватикане.
Крупнейшая коллекция мировых шедевров в буквальном смысле слова находилась на бочке с порохом. 1400 залов и 20 двориков-музеев Ватикана хранили более 60 000 произведений искусства. Среди них творения древних мастеров, работы Джованни Беллини, Микеланджело, Леонардо да Винчи, Боттичелли, скульптуры Бернини. В Ватикане находятся такие памятники архитектуры, как собор Святого Петра и Сикстинская капелла.
А во что можно оценить созданную гением Микеланджело знаменитую спиральную лестницу, ведущую в музеи Ватикана?
Интересно, сколько еще продержится магнитное поле в ловушке?
– Благодарю вас за то, что вы согласились прилететь в Европу, – негромко произнесла Виттория.
Лэнгдон покинул мир видений. Виттория сидела на другой стороне прохода, разделяющего ряды кресел. Даже в холодном свете неоновых ламп нельзя было не заметить окружавшую ее ауру спокойствия и притягательность ее натуры. Девушка дышала глубоко и ровно, к ней полностью вернулось самообладание, и, движимая дочерней любовью, она теперь стремилась лишь к возмездию и восстановлению справедливости.
У Виттории не было времени сменить шорты и топик на что-то более солидное, и в прохладном воздухе кабины ее загорелые ноги покрылись гусиной кожей. Лэнгдон, не раздумывая, снял пиджак и предложил его девушке.
– Американское рыцарство? – произнесла она, ответив на его заботу благодарной улыбкой.
Самолет попал в зону турбулентности, и его настолько сильно тряхнуло, что Лэнгдон даже испугался. Лишенная окон кабина снова показалась ему слишком тесной, и он попытался представить себя гуляющим по широкому полю. Какая ирония, подумал он. Ведь когда все это произошло, он как раз находился на открытом пространстве. Всепоглощающая тьма. Он прогнал нахлынувшие было воспоминания. Все это ушло в прошлое. Стало достоянием истории.
– Вы верите в Бога, мистер Лэнгдон? – внимательно глядя на него, спросила Виттория.
Этот вопрос поверг его в изумление. Или, если быть более точным, даже не сам вопрос, а тот серьезный тон, которым он был задан. «Верю ли я в Бога?» А ведь в глубине души он надеялся, что проведет полет, обсуждая не столь серьезные темы.
Духовная загадка, подумал Лэнгдон. Именно так говорили о нем его друзья. Несмотря на многолетнее изучение религии, сам он религиозным человеком так и не стал. Он с почтением относился к могуществу веры, благотворительным делам церкви и той силе, которую придавали многим людям их религиозные убеждения… Однако полный отказ от всяких сомнений, неизбежный для истинно верующего, являлся непосильным для его разума ученого.
– Я хочу верить, – услышал он свои слова.
– И что же вам мешает? – без тени вызова или осуждения произнесла Виттория.
– Все это не так просто, – фыркнул он. – Вера требует, если так можно выразиться, «актов веры». Верующий должен серьезно относиться к чудесам, не сомневаться в беспорочном зачатии и божественном вмешательстве. Кроме того, вера предписывает определенный кодекс поведения.
Библия, Коран, буддийские рукописи… все они содержат практически идентичные требования, за нарушение коих установлены одинаковые наказания. В них говорится, что меня ждет ад, если я не стану следовать этому поведенческому кодексу. Мне трудно представить себе Бога, который управляет миром подобным образом.
– Остается лишь надеяться, что вы не позволяете своим студентам так бессовестно уходить от поставленных вами вопросов.
Это замечание застало его врасплох.
– Что?
– Мистер Лэнгдон, я не спрашивала вас, верите ли вы тому, что люди говорят о Боге. Я спросила: «Верите ли вы в Бога?» Это два совершенно разных вопроса. Священное Писание – это… собрание рассказов, легенд. Это история того, как человек пытался удовлетворить свою потребность в познании самого себя и всего сущего.
Лэнгдон задумался.
– Может быть, я слишком бесцеремонна?
– Нет. Просто я…
– Не сомневаюсь, что вы обсуждаете вопросы веры со своими учениками.
– Постоянно.
– И вы, как мне кажется, выступаете в роли адвоката дьявола. Все время подливаете масло в огонь дискуссии.
– Вам, видимо, тоже не чужда преподавательская деятельность? – улыбнулся Лэнгдон.
– Нет, но я многому научилась у папы. Леонардо Ветра мог с одинаковым успехом представлять обе стороны петли Мёбиуса.
Лэнгдон рассмеялся, представив себе так называемую петлю Мёбиуса – поверхность, получаемую при склеивании двух перевернутых относительно друг друга концов прямоугольной полоски. Строго говоря, петля Мёбиуса имеет всего лишь одну сторону. Впервые эту петлю Лэнгдон увидел в творениях М. Эшера.[36]
– Могу я задать вам один вопрос, мисс Ветра?
– Зовите меня Виттория. Когда я слышу «мисс Ветра», то сразу начинаю чувствовать себя ужасно старой.
Он подавил вздох, вдруг ощутив свой преклонный возраст, и произнес:
– В таком случае я – Роберт.
– У вас был ко мне вопрос.
– Да. Что вы, будучи дочерью католического священника и одновременно ученым, думаете о религии?
Виттория помолчала немного, отбросила упавшую на лоб прядь волос и сказала:
– Религия подобна языку или манере одеваться. Мы всегда тяготеем к тому, с чем выросли. Но в конечном итоге все мы заявляем одно и то же. Мы говорим, что в жизни имеется скрытый смысл, и мы благодарны силе, нас создавшей.
Слова девушки заинтриговали Лэнгдона.
– Следовательно, вы утверждаете, что религия – будь то христианство, мусульманство или буддизм – зависит только от того, где мы родились?
– Но разве это не очевидно?
– В таком случае вера вообще случайное явление?
– Ничего подобного. Вера – явление универсальное. Но методы ее познания, к которым мы прибегаем, целиком зависят от нашего выбора. Одни возносят молитвы Иисусу, другие отправляются в Мекку, а третьи изучают поведение элементарных частиц. В конечном итоге все мы заняты поиском истины, гораздо более грандиозной, чем мы сами.
Лэнгдон пожалел, что его студенты не умеют выражать свои мысли с такой точностью. Да что там студенты! Он сам вряд ли смог бы высказать это столь же ясно.
– А как же Бог? – спросил он. – Вы в Бога веруете?
На сей раз Виттория молчала довольно долго.
– Наука говорит мне, – наконец сказала она, – что Бог должен существовать. Но мой разум утверждает, что я никогда не смогу понять Бога. А сердце тем временем подсказывает, что я для этого вовсе и не предназначена.
Четко изложено, подумал он и спросил:
– Итак, вы полагаете, что Бог существует, но понять Его мы никогда не сможем?
– Не Его, а Ее, – улыбнулась Виттория. – Я считаю, что аборигены Северной Америки были правы.
– Мать Земля? – улыбнулся Лэнгдон.
– Гея.[37] Наша планета является организмом, а каждый из нас – его клеткой с только ей присущими функциями. И в то же время мы все взаимосвязаны. Мы служим друг другу, и одновременно мы служим целому.
Глядя на нее, Лэнгдон вдруг почувствовал, что в нем шевельнулись чувства, которых он не испытывал уже много лет. В ее глазах таилось какое-то очарование… А голос звучал так чисто… Он ощутил, что его тянет к этой девушке.
– Мистер Лэнгдон, разрешите мне задать вам еще один вопрос.
– Роберт, – поправил он ее. – Когда я слышу «мистер Лэнгдон», я ощущаю себя стариком. Впрочем, я и есть старик…
– Скажите, Роберт, если можно, как вы начали заниматься орденом «Иллюмината»?
– Вообще-то в основе всего были деньги, – ответил он, немного подумав.
– Деньги? – разочарованно протянула девушка. – Вы оказывали какие-то платные услуги? Давали консультации?
Лэнгдон рассмеялся, осознав, как прозвучали его слова.
– Нет. Я говорю не о заработке. Я говорю о деньгах как о банкнотах.
С этими словами он достал из кармана брюк несколько купюр и выбрал из них бумажку достоинством в один доллар.
– Я увлекся изучением этого культа после того, как обнаружил, что американская валюта просто усыпана символами иллюминатов.
Виттория взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. Она, видимо, не до конца понимала, насколько серьезно следует воспринимать эти слова.
– Посмотрите на оборотную сторону, – сказал он, протягивая ей банкноту. – Видите большую печать слева?
– Вы имеете в виду пирамиду? – перевернув долларовую бумажку, спросила Виттория.
– Именно. Какое значение, по вашему мнению, могла иметь пирамида для истории США?
Девушка в ответ пожала плечами.
– Вот именно, – продолжил Лэнгдон. – Абсолютно никакого.
– Тогда почему же она смогла стать центральным символом Большой государственной печати? – нахмурившись, спросила Виттория.
– Мрачный зигзаг истории, – ответил Лэнгдон. – Пирамида – оккультный символ, представляющий слияние сил, устремленных вверх, к источнику абсолютного Света. Теперь внимательно посмотрите на то, что изображено чуть выше пирамиды.
– Глаз в треугольнике, – ответила Виттория, изучив банкноту.
– Этот символ называется trinacria. Вам доводилось раньше видеть глаз в треугольнике?
– Да, – немного помолчав, сказала девушка. – Но я не помню…
– Он изображен на эмблемах масонских лож во всем мире.
– Значит, это масонский символ?
– Нет. Это символ иллюминатов. Члены братства называют его «сияющая дельта». Призыв к постоянным изменениям и просвещению. Глаз означает способность иллюминатов проникать в суть вещей, а треугольником также обозначается буква греческого алфавита «дельта», которая является математическим символом…
– Изменения, эволюции, перехода к…
– Я совсем забыл, что беседую с ученым, – улыбнулся Лэнгдон.
– Итак, вы хотите сказать, что большая печать Соединенных Штатов призывает к переменам и проникновению в суть вещей?
– Или, как сказали бы некоторые, к Новому мировому порядку.
Витторию эти слова Лэнгдона несколько удивили, но, вглядевшись в банкноту, она протянула:
– Под пирамидой написано: «Novus… Ordo…»
– «Novus Ordo Seculorum», – подхватил американец. – Что означает «Новый секулярный порядок».
– Секулярный в смысле «нерелигиозный»?
– Да. Именно нерелигиозный. В этой фразе ясно выражены цели ордена «Иллюмината», и в то же время она кардинально противоречит напечатанным рядом с ней словам: «Мы веруем в Бога».
– Но каким образом вся эта символика смогла появиться на самой могущественной валюте мира? – обеспокоенно спросила Виттория.
– Большинство исследователей считают, что за этим стоял вице-президент Соединенных Штатов Генри Уоллес. Он занимал место на верхних ступенях иерархической лестницы масонов и, вне всякого сомнения, имел контакты с иллюминатами. Был ли он членом сообщества или просто находился под его влиянием, никто не знает. Но именно Уоллес предложил президенту этот вариант большой печати.
– Но каким образом? И почему президент с этим согласился?
– Президентом в то время был Франклин Делано Рузвельт, и Уоллес сказал ему, что слова «Novus Ordo Seculoram» означают не что иное, как «Новый курс».[38]
– И вы хотите сказать, что Рузвельт дал команду казначейству печатать деньги, не обратившись за советом к другим экспертам? – с сомнением спросила Виттория.
– В этом не было нужды. Они с Уоллесом были словно родные братья.
– Братья?
– Загляните в свои книги по истории, – с улыбкой произнес Лэнгдон. – Франклин Делано Рузвельт был известнейшим масоном.
Тест: кто вы ангел или демон?
Хватит ли вам фоновых знаний, чтобы ответить на рандомные вопросы из разных областей?
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 301 730486 291 просмотров — 10 марта 2021Пройти тест
Тест из одного вопроса, ответить на который правильно не может почти никто. Попробуете себя?
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 375 373546 729 просмотров — 22 января 2021Пройти тест
Тест на общую эрудицию. Сумеешь набрать хотя бы 10 баллов?
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 416 439689 444 просмотров — 12 июня 2021Пройти тест
Как хорошо вы разбираетесь в географии?
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 355 779673 145 просмотров — 26 июня 2021Пройти тест
Сможете ли вы назвать имена всех этих легендарных артистов, популярных в СССР?
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 519 574946 108 просмотров — 06 декабря 2021Пройти тест
Если вы ответите верно на все наши каверзные вопросы, то точно не зря получали высшее образование
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 281 179435 344 просмотров — 22 марта 2021Пройти тест
Блесните своей эрудицией, ответив на 70% вопросов верно
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 549 8091 460 340 просмотров — 26 февраля 2021Пройти тест
Всего 2% людей могут назвать ВСЕ столицы этих европейских стран. Часть 2
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 312 837486 118 просмотров — 30 января 2021Пройти тест
Вы гений, если пройдете этот тест.
HTML-кодНикитин КонстантинКоличество прохождений: 291 543470 028 просмотров — 15 января 2021Пройти тест
Тест по фильмам СССР: Сможете пройти его на все 10/10? (Часть 2)
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 326 780520 515 просмотров — 04 марта 2021Пройти тест
Догадливы и эрудированны ли вы настолько, чтобы парировать 15 вопросов обо всём?
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 295 417576 827 просмотров — 12 марта 2021Пройти тест
Каково ваше имя, судя по вашему характеру
HTML-кодТесты от ШпицаКоличество прохождений: 529 220963 589 просмотров — 30 августа 2021Пройти тест
Сумеешь угадать фильм с одного кадра?
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 283 103519 296 просмотров — 15 июня 2021Пройти тест
Сможем ли мы определить ваш пол, узнав, что вы ненавидите?
HTML-кодНикитин КонстантинКоличество прохождений: 302 731447 232 просмотров — 20 декабря 2021Пройти тест
Никто не может ответить больше чем на 7 из 10 вопросов в этом тесте на IQ
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 336 006655 092 просмотров — 25 октября 2021Пройти тест
Сможете ли вы набрать 10/10 баллов в нашем тесте на общие знания?
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 559 061840 780 просмотров — 06 марта 2021Пройти тест
Непростой тест на общие знания: Пройдете его хотя бы на 7/10?
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 705 1541 188 174 просмотров — 31 января 2021Пройти тест
Сможете ответить на вопросы на общие знания, в которых стыдно сделать ошибку?
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 296 251482 887 просмотров — 24 декабря 2021Пройти тест
Тест, который покажет, каким животным вы являетесь в душе.
HTML-кодНикитин КонстантинКоличество прохождений: 393 912585 327 просмотров — 11 января 2021Пройти тест
Тест на эрудицию, который мы с треском завалили. Что насчет вас?
HTML-кодАндрейКоличество прохождений: 623 920971 452 просмотров — 13 марта 2021Пройти тест
